В е с н а - К р а с н а

В урочный час обычной чередою

Являюсь я на землю берендеев,

Нерадостно и холодно встречает

Весну свою угрюмая страна.

Печальный вид: под снежной пеленою

Лишенные живых, веселых красок,

Лишенные плодотворящей силы,

Лежат поля остылые. В оковах

Игривые ручьи, - в тиши полночи

Не слышно их стеклянного журчанья.

Леса стоят безмолвны, под снегами

Опущены густые лапы елей,

Как старые, нахмуренные брови.

В малинниках, под соснами стеснились

Холодные потемки, ледяными

Сосульками янтарная смола

Висит с прямых стволов. А в ясном небе

Как жар горит луна и звезды блещут

Читать далее...

  Незадолго до появления на сцене "Грозы" мы разбирали очень подробно все произведения Островского. Желая представить характеристику таланта автора, мы обратили тогда внимание на явления русской жизни, воспроизводимые в его пьесах, старались уловить их общий характер и допытаться, таков ли смысл этих явлений в действительности, каким он представляется нам в произведениях нашего драматурга. Если читатели не забыли, - мы пришли тогда к тому результату, что Островский обладает глубоким пониманием русской жизни и великим уменьем изображать резко и живо самые существенные ее стороны. "Гроза" вскоре послужила новым доказательством справедливости нашего заключения. Мы хотели тогда же говорить о ней, но почувствовали, что нам необходимо пришлось бы при этом повторить многие из прежних наших соображении, и потому решились молчать о "Грозе", предоставив читателям, которые поинтересовались нашим мнением, поверить на ней те общие замечания, какие мы высказали об Островском еще за несколько месяцев до появления этой пьесы. Наше решение утвердилось в вас еще более, когда мы увидели, что по поводу "Грозы" появляется во всех журналах и газетах целый ряд больших и маленьких рецензий, трактовавших дело с самых разнообразных точек зрения. Мы думали, что в этой массе статеек скажется наконец об Островском и о значении его пьес что-нибудь побольше того, нежели что мы видели в критиках, о которых упоминали в начале первой статьи нашей о "Темном царстве"*. В этой надежде и в сознании того, что наше собственное мнение о смысле и характере произведений Островского высказано уже довольно определенно, мы и сочли за лучшее оставить разбор "Грозы".

  Но теперь, снова встречая пьесу Островского в отдельном издании и припоминая все, что было о ней писано, мы находим, что сказать о ней несколько слов с нашей стороны будет совсем не лишнее. Она дает нам повод дополнить кое-что в наших заметках о "Темном царстве", провести далее некоторые из мыслей, высказанных нами тогда, и - кстати - объясниться в коротких словах с некоторыми из критиков, удостоивших нас прямою или косвенною бранью.

Читать далее...

Совсем другое дело — серьезная марксистская переоценка нашего культурного прошлого, — переоценка, которая заставляла Маркса вновь и вновь с любовью перечитывать Шекспира, Гомера или Бальзака и в то же время с едкой иронией относиться к многим художественным кумирам буржуазии. Мы в России должны пересмотреть наше культурное достояние под углом зрения интересов пролетариата, широко понимаемых.

Это — трудная задача. Этому помогают юбилеи, но, к сожалению, у нас нет людей, совершенно свободных от другого дела и способных в достаточной мере отдаться работе таких переоценок даже по поводу юбилеев. Наша литературная критика еще очень слаба. У нас таких критиков один-два, и обчелся. Например, тов. Воронский, с которым можно соглашаться или не соглашаться в деталях, но который производит в некоторой степени методическую работу, и, конечно, полезную, взялся за нее только в самое последнее время, только, можно сказать, с краешка подошел к ней, и притом с краешка наиболее активного, то есть разбора литературы текущей.

Интересно остановиться при переоценке и на фигуре Островского. Интересен он не столько сам по себе, — хотя и сам по себе он чрезвычайно интересен, — сколько по ряду вопросов, касающихся театра и драматургии, необычайно живых, страшно важных для роста нашей новой культуры, которые поднимаются невольно в голове и сердце по поводу его юбилея.

Островский с известным опозданием, а поэтому в иной плоскости, повторил то, что во Франции сделал Мольер, а в Италии Гольдони. Надо раз навсегда отвергнуть поверхностное представление о литературе века Людовика XIV, как о литературе по преимуществу придворной. Придворной она была единственно только по внешней форме. Она делала уступки приютившему ее двору, часто внутренне ярко ненавидя его.

В самом деле, Мольер (менее очевидно, но не менее верно это и относительно Расина) был самым подлинным буржуазным писателем, высмеивавшим дворянство, заботливо указывавшим буржуазии на ее собственные пороки, на опасности, которые окружают ее еще юный рост, и воспевавшим ее добродетели.

Читать далее...

Отрывок.  Мастерское использование национального вопроса

 
Шесть тысяч рабочих и служащих Золотого острова были набраны со всех концов света. Первый помощник Гарина, инженер Чермак, носивший звание губернатора, разместил рабочую силу по национальностям на пятнадцати участках, отгороженных друг от друга колючей проволокой.

 На каждом участке были построены бараки и молельни по возможности в национальном вкусе. Консервы, бисквиты, мармелад, бочонки с капустой, рисом, маринованными медузами, сельдями, сосисками, и прочее, и прочее заказывались (американским заводам) также с национальными этикетками.

 Два раза в месяц выдавалась прозодежда, выдержанная в национальном духе, и раз в полгода -- праздничные национальные костюмы: славянам -- поддевки и свитки, китайцам -- сырцовые кофты, немцам -- сюртуки и цилиндры, итальянцам -- шелковое белье и лакированные ботинки, неграм -- набедренники, украшенные крокодильими зубами и бусами, и т.д.

 Чтобы оправдать в глазах населения эти колючие границы, инженер Чермак организовал штат провокаторов. Их было пятнадцать человек. Они раздували национальную вражду: в будни умеренно, по праздникам вплоть до кулачной потасовки.

Читать далее...

  Особенно значительное создание Алексея Николаевича Толстого — исторический роман «Петр Первый» (Государственная премия СССР. 1941 г.; книга 1, 1929—1930 г.г.; книга 2, 1933—1934 г.г.; книга 3, неоконченная, 1944—1945 г.г.). Если в более ранних произведениях (рассказ «День Петра», 1918 г.; пьеса «На дыбе», 1929 г.) Толстой показывал эпоху Петра 1 односторонне, то роман явился масштабной эпопеей о судьбах русской нации в один из переломных моментов её развития. Впечатляющие образы Петра 1 и других героев, проникнутое патриотической гордостью, изображение крепнущей мощи Русского государства, замечательное умение писателя живо воскрешать обстановку далёкой старины, язык, близкий к народной речи, тонко передающий колорит эпохи, — всё это определяет художественную ценность романа как выдающегося произведения советской литературы. К роману примыкают два варианта пьесы «Петр 1» (1934 и 1938) и одноименный киносценарий.

   «Петр Первый» — эпохальный исторический роман, посвященный величайшему из российских монархов. безукоризненно написанная, уникальная по стилю и масштабу событий эпопея, в которой буквально оживает один из самых ярких и сложных периодов истории нашей страны — время, когда «Россия молодая мужала гением Петра» — императора, военачальника, строителя и флотоводца!

Читать далее...

Алексей Николаевич Толстой.

Хождение по мукам

(книга 1)

 СЕСТРЫ

 

 

 О, Русская земля!..
 ("Слово о полку Игореве")

 1

Сторонний наблюдатель из какого-нибудь заросшего липами захолустного переулка, попадая в Петербург, испытывал в минуты внимания сложное чувство умственного возбуждения и душевной придавленности.

 Бродя по прямым и туманным улицам, мимо мрачных домов с темными окнами, с дремлющими дворниками у ворот, глядя подолгу на многоводный и хмурый простор Невы, на голубоватые линии мостов с зажженными еще до темноты фонарями, с колоннадами неуютных и нерадостных дворцов, с нерусской, пронзительной высотой Петропавловского собора, с бедными лодочками, ныряющими в темной воде, с бесчисленными барками сырых дров вдоль гранитных набережных, заглядывая в лица прохожих - озабоченные и бледные, с глазами, как городская муть, - видя и внимая всему этому, сторонний наблюдатель - благонамеренный - прятал голову поглубже в воротник, а неблагонамеренный начинал думать, что хорошо бы ударить со всей силой, разбить вдребезги это застывшее очарование.

Читать далее...

Якобсон Аугуст [20.8(2.9). 1904, поселок Ряэма, округ Пярну, — 23.5.1963, Таллин], эстонский советский писатель и государственный деятель, народный писатель Эстонской ССР (1947). Член КПСС с 1942.

В 1927 опубликовал роман "Посёлок бедных грешников"; в многочисленных романах, повестях и рассказах нарисовал мрачные картины несправедливости буржуазного общества. На смену биолого-натуралистическому характеру раннего творчества Якобсона приходит аналитическое осмысление социальных процессов в цикле романов "Вечные эстонцы" (т. 1—4, 1937—1940).

С 1940 Якобсон работал в советской прессе. В послевоенные годы созданы публицистические пьесы "Жизнь в цитадели" (1946; Государственная премия СССР, 1947) и "Борьба без линии фронта" (1946; Государственная премия СССР, 1948). Острой идеологической борьбе на мировой арене посвящены пьесы "Два лагеря" (1948), "Шакалы" (1951) и др.

Якобсон опубликовал также драматическую хронику "Штормовые узлы" (т. 1—2, 1962).

Творчество Якобсона проникнуто пафосом утверждения социалистического мира. Его произведения переведены на многие языки народов в СССР и зарубежных стран.

Председатель правления СП Эстонской ССР (1950—1954). Депутат Верховного Совета СССР 1, 3, 4-го созывов. В 1950—1958 председатель Президиума Верховного Совета Эстонской ССР и заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР. Награжден 2 орденами Ленина, 2 другими орденами, а также медалями.

Соч.: Valitudteosed, t. 1—14, Tallinn, 1954—76; Naidendid, Tallinn, 1975; в рус. пер. — Шакалы. Новые пьесы, М., 1953; Оскар Тийтус переступает порог и другие рассказы, Тал., 1960.

Лит.: Очерк истории эстонской советской литературы, М., 1971.

  Э. Нирк.

Читать далее...

1. Мир на Западе

Конец первой мировой войны наступил неожиданно. По выражению капитана немецкой армии Эрнста Рема, «разразился мир». В Берлине, Гамбурге и по всей Баварии возникли советы. В Париже, Лондоне и Риме рабочие хлынули на улицы с требованием мира и демократии. Вспыхнула революция в Венгрии. На Балканах назревали крестьянские восстания. После четырех лет жестокой войны у всех на устах был страстный вопль: «No more war! Nie wieder Krieg! Jamais plus de guerre! Долой войну!»

«Вся Европа объята революционным духом, — сообщил Ллойд Джордж Парижской мирной конференции в своем конфиденциальном мартовском меморандуме 1919 г. — Среди рабочих наблюдается не только недовольство, но злоба и возмущение довоенными условиями. Массы населения во всех концах Европы берут под сомнение существующий строй — его политическую, социальную и экономическую основу».

Два имени воплощали в себе чаяния масс и опасения меньшинства: Ленин и Вильсон. На востоке ленинская революция смела царизм и открыла новую эру для угнетенных бесправных масс старой Российской империи. На западе сухо сформулированные «Четырнадцать пунктов» Вудро Вильсона всколыхнули новые демократические надежды.

Когда президент Соединенных Штатов в декабре 1918 г. вступил на залитую кровью землю Европы, ликующие толпы целовали ему руки и бросали к его ногам цветы. Жители Старого Света называли президента Нового Света «королем человечества», «спасителем», «князем мира». В высоком, худощавом профессоре Принстонского университета они видели Мессию, явившегося возвестить им начало нового, лучшего века.

Читать далее...

2 августа 1918 г., в день, когда английские войска высадились в Архангельске, генерал-майор армии Соединенных Штатов Вильям С. Гревс, командовавший 8-й дивизией в лагере Фремонт, Пало Альто, штат Калифорния, получил срочную шифрованную телеграмму из Вашингтона. Расшифровав первую фразу, он прочел:

Ни вашим офицерам, ни кому другому не сообщайте о содержании этой депеши.

Далее генералу Гревсу предлагалось «выехать из Сан-Франциско ближайшим и самым скорым поездом в Канзас-сити и там, в Балтимор-отеле встретиться с военным министром».

Причины такого срочного вызова в Канзас-сити не указывались, и нельзя было понять, надолго ли Гревса отзывают с его поста.

Но старый солдат не задает вопросов там, где они явно нежелательны. Генерал Гревс быстро уложил кое-что необходимое в небольшой чемодан, и через два часа экспресс уже уносил его из Сан-Франциско на восток.

В Канзас-сити его ждал на вокзале военный министр Ньютон Д.Бейкер. Он сказал, что очень спешит — через несколько минут отходит его поезд, — и торопливо объяснил генералу, зачем его вызвали на это загадочное свидание. Военный департамент назначает Гревса командующим американскими экспедиционными силами, которые немедленно отправляются в Сибирь.

Затем министр передал генералу Гревсу запечатанный конверт и сказал: «Здесь указано, какую политику Соединенных Штатов вы должны проводить в России. Будьте осторожны: вам придется ходить по яйцам, заряженным динамитом. Прощайте, и да благословит вас бог».

Вечером, оставшись один в номере отеля, генерал Гревс распечатал конверт. Там оказался меморандум на семи страницах под заголовком «Aide memoire». Меморандум был без подписи, но в конце его значилось: «Государственный департамент. Вашингтон. Июля 17, 1918 г.»

Читать далее...

1. Английский агент

В морозную ночь 18 января 1918 г. красивый молодой шотландец в меховой шубе пробирался при свете фонарика по полуразрушенному мосту между Финляндией и Россией. Финляндия была охвачена гражданской войной; железнодорожное движение по мосту прекратилось. Красное финское правительство дало молодому шотландцу охрану, чтобы переправить его с вещами на советскую сторону, где стоял поезд, готовый отвезти его в Петроград. Этот ночной путник был Р.X. Брюс Локкарт, специальный уполномоченный английского военного кабинета.

Брюс Локкарт окончил в Англии аристократическое закрытое учебное заведение и двадцати четырех лет начал дипломатическую карьеру. Он был умен и хорош собой и скоро создал себе имя одного из самых талантливых и многообещающих молодых сотрудников английского министерства иностранных дел. Тридцати лет он был назначен английским вице-консулом в Москву. Он хорошо говорил по-русски, разбирался и в русской политике, и в русских интригах. В Лондон он был отозван ровно за шесть недель до Октябрьской революции.

Теперь его снова направляли в Россию по личной просьбе премьер-министра Ллойд Джорджа, на которого произвело сильное впечатление то, что рассказал ему о России возвратившийся на родину, в США, полковник Томпсон. Бывший начальник Робинса горячо осуждал нежелание союзников признать советское правительство. После беседы Томпсона с Ллойд Джорджем Локкарта решили послать в Россию для установления хотя бы каких-то фактических отношений, не обязывающих к признанию Советов.

Но красивый шотландец был также и агентом английской дипломатической разведки. Его неофициальное задание состояло в том, чтобы использовать в интересах Англии оппозицию, уже наметившуюся внутри советского правительства...

Антиленинскую оппозицию возглавлял честолюбивый народный комиссар иностранных дел Лев Троцкий, мнивший себя будущим преемником Ленина. Четырнадцать лет Троцкий ожесточенно боролся против большевиков; потом, в августе 1917 г., за несколько месяцев до революции, он присоединился к партии Ленина, вместе с нею пришел к власти и теперь сколачивал внутри партии «левую оппозицию». Читать далее...

1. Миссия в Петроград

В середине лета знаменательного 1917 года, когда в России уже бурлил вулкан революции, некий американец, майор Рэймонд Робинс, прибыл в Петроград с весьма важным секретным заданием. Официально он был заместителем начальника американской миссии Красного Креста. Неофициально он состоял на службе в разведывательном отделе армии Соединенных Штатов. Его секретное задание состояло в том, чтобы препятствовать выходу России из войны с Германией.

На Восточном фронте положение было угрожающее. Немцы дробили на части русскую армию, плохо вооруженную и подчиненную бездарному командованию. Пал расшатанный войною и насквозь прогнивший феодальный царский режим. В марте Николай II был вынужден отречься от престола, и в России было создано Временное правительство. По всей стране пронесся революционный клич: «За мир, за хлеб, за землю!», в котором слились и новые надежды, и давнишние чаяния миллионов измученных войной, обездоленных и голодных русских людей.

Союзники России — Англия, Франция и США — со страхом ждали неминуемого развала русской армии. С минуты на минуту у немцев могла освободиться на Восточном фронте миллионная армия для переброски на Запад, против усталых войск союзников. Не меньшую тревогу вызывала мысль, что украинская пшеница, кавказская нефть, донецкий уголь и прочие неисчислимые богатства русской земли попадут в прожорливую пасть Германии.

Союзники прилагали все усилия к тому, чтобы заставить Россию воевать хотя бы до тех пор, пока на Западный фронт прибудут американские подкрепления. Майор Робинс был одним из тех многих дипломатов, военных и агентов разведки, которых спешно посылали в Петроград, чтобы всеми силами попытаться сохранить Россию в числе воюющих стран.

Читать далее...

Из предисловия: Книга Майкла Сейерса и Альберта Кана «Тайная война против Советской России» показывает «большой заговор» международной реакции против страны Советов на протяжении всего исторического периода от первых дней Октябрьской революции до второй мировой войны включительно.

Предисловие

Великая Октябрьская Социалистическая революция открыла новую эру в истории человечества. Рабочие и крестьяне под руководством партии Ленина-Сталина свергли власть империалистов в России, создали свою, народную, советскую власть и начали строить новое, социалистическое общество на одной шестой части земли.

В неимоверно тяжелой войне против интервентов и белогвардейцев трудящиеся Страны Советов отстояли свое право строить новую, свободную жизнь, жизнь без капиталистов и помещиков. Советская власть спасла нашу Родину от полуколониального, зависимого положения, от угрозы полного закабаления иностранным капиталом.

    «...Советское правительство есть единственно народное и единственно национальное в лучшем смысле этого слова правительство, ибо оно несет с собой не только освобождение трудящихся от капитала, но и освобождение всей России от ига мирового империализма, превращение России из колонии в самостоятельную свободную страну», — писал товарищ Сталин в начале 1920 г. в своей статье «К военному положению на Юге».

Западные империалистические державы рассматривали Февральскую буржуазно-демократическую революцию 1917 г. как «маленькую революцию для большой войны». Они рассчитывали с помощью правительства Керенского, с помощью лакеев буржуазии — меньшевиков и эсеров еще крепче приковать Россию к колеснице западных империалистов. Когда же эти планы стали терпеть крушение, когда русские солдаты стали отказываться продолжать войну за интересы империалистов, началась серия контрреволюционных заговоров, возглавляемых американскими, английскими, французскими дипломатами и тайными агентами иностранных разведок: началась подготовка к интервенции.

Книга Майкла Сейерса и Альберта Кана «Тайная война против Советской России» показывает «большой заговор» международной реакции против страны Советов на протяжении всего исторического периода от первых дней Октябрьской революции до второй мировой войны включительно. Авторы этой работы заявляют, что ни один из эпизодов или разговоров, встречающихся в их книге, не является вымыслом. Книга опирается на обширный документальный материал; использованы также мемуары многих лиц.

Читать далее...