Маркс продолжает:

    «... На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидуумов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, - лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: «Каждый по способностям, каждому по потребностям»» ⁹⁷.

Только теперь мы можем оценить всю правильность замечаний Энгельса, когда он беспощадно издевался над нелепостью соединения слов: «свобода» и «государство». Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства.

Читать далее...

В «Критике Готской программы» Маркс опровергает подробно лассалевскую идею о получении рабочим при социализме «неурезанного» или «полного продукта труда». Маркс показывает, что из всего общественного труда всего общества необходимо вычесть и резервный фонд, и фонд на расширение производства, и возмещение «сношенных» машин и т. п., а затем из предметов потребления фонд на издержки управления, на школы, больницы, приюты престарелых и т. п.

Вместо туманной, неясной, общей фразы Лассаля («полный продукт труда - рабочему») Маркс дает трезвый учет того, как именно социалистическое общество вынуждено будет хозяйничать. Маркс подходит к конкретному анализу условий жизни такого общества, в котором не будет капитализма, и говорит при этом:

«Мы имеем здесь дело» (при разборе программы рабочей партии) «не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, носит еще отпечаток старого общества, из недр которого оно вышло» ⁹⁴.

Вот это коммунистическое общество, которое только что вышло на свет божий из недр капитализма, которое носит во всех отношениях отпечаток старого общества, Маркс и называет «первой» или низшей фазой коммунистического общества.

Читать далее...

    «... Между капиталистическим и коммунистическим обществом, - продолжает Маркс, - лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата... » ⁹⁰

Этот вывод покоится у Маркса на анализе той роли, которую играет пролетариат в современном капиталистическом обществе, на данных о развитии этого общества и о непримиримости противоположных интересов пролетариата и буржуазии.

Раньше вопрос ставился так: чтобы добиться своего освобождения, пролетариат должен свергнуть буржуазию, завоевать политическую власть, установить свою революционную диктатуру.

Теперь вопрос ставится несколько иначе: переход от капиталистического общества, развивающегося к коммунизму, в коммунистическое общество невозможен без «политического переходного периода», и государством этого периода может быть лишь революционная диктатура пролетариата.

Каково же отношение этой диктатуры к демократии? 

Мы видели, что «Коммунистический Манифест» ставит просто рядом два понятия:

«превращение пролетариата в господствующий класс» и «завоевание демократии»⁹¹.

Читать далее...

При поверхностном сравнении письма Маркса к Бракке от 5 мая 1875 года и рассмотренного выше письма Энгельса к Бебелю от 28 марта 1875⁸⁸ года может показаться, что Маркс гораздо более «государственник», чем Энгельс, и что различие между взглядами обоих писателей на государство очень значительное.

Энгельс предлагает Бебелю вовсе бросить болтовню о государстве, изгнать совершенно слово государство из программы, заменив его словом «община»; Энгельс заявляет даже, что Коммуна не была уже государством в собственном смысле. Между тем Маркс говорит даже о «будущей государственности коммунистического общества», т. е. как будто бы признает необходимость государства даже при коммунизме.

Но подобный взгляд был бы в корне неправилен. Ближайшее рассмотрение показывает, что взгляды Маркса и Энгельса на государство и его отмирание вполне совпадают, а приведенное выражение Маркса относится именно к этой отмирающей государственности.

Читать далее...

Поволжье — особенно Среднее и Нижнее — издавна считали своей «вотчиной» эсеры. Сюда ещё в 70-х годах прошлого века шли «в народ» бунтари. Их манили исторические традиции великих крестьянских восстаний Степана Разина и Емельяна Пугачёва. Эсеры пытались присвоить себе ореол славы бунтарей.

Здесь, в Поволжье, в революцию 1905 года сильнее, чем в других местах, бушевало крестьянское движение. Именно тут при зареве горящих дворянских гнёзд, под звуки набата создал саратовский губернатор Столыпин свою систему борьбы с крестьянским восстанием. Возведённый царём Николаем II из губернаторов в министры, он пытался своей аграрной политикой спасти потрясённую империю.

Дело было, конечно, не в исторических традициях. Сами традиции вырастают и держатся на определённой экономической почве. Помещики в 1861 году отрезали у поволжских крестьян в свою пользу более 25% земли, а в Саратовской и Самарской губерниях — даже 40%. Крестьян загнали «на песочки» и посадили на нищенский земельный надел. В Саратовской губернии третья часть — почти 35% — всех крестьян считалась «дарственниками»: помещики отпустили их на волю без выкупа, даром, но зато оставили им только четвёртую часть надела. Вот где была основа бурного аграрного движения в Поволжье.

Во время войны Поволжье стало тыловой областью. В городах стояли огромные гарнизоны: в Самаре — 60 тысяч, в Саратове — 30 тысяч солдат. Казань являлась центром крупнейшего военного округа, объединявшего все гарнизоны городов Поволжья. Общее количество войск всего Казанского военного округа на 1 января 1917 года достигало 800 тысяч человек, из них одних офицеров — 20 тысяч. Казанский гарнизон накануне Октября насчитывал почти 60 тысяч человек.

Читать далее...

   Условия работы в Москве несколько отличались от Петрограда, где борьбой непосредственно руководил Центральный Комитет большевиков. Основные кадры петроградского пролетариата состояли из металлистов и рабочих тяжёлой промышленности крупных предприятий. Это был «потомственный пролетариат», как их называли, подчёркивая тем самым, что петроградские рабочие давно потеряли связь с деревней. В Москве преобладали текстильщики. Их связь с деревней была теснее. Они медленнее освобождались от мелкобуржуазных влияний. Крупные предприятия Москвы составляли исключение в массе мелких и средних предприятий.

   Петроградский пролетариат пострадал от военных мобилизаций меньше, чем московский. Правительство старалось не посылать на фронт квалифицированных рабочих. В Москве взамен мобилизованных пришли новые пополнения из деревни, что на некоторое время значительно понизило боеспособность рабочих. Военная организация московских большевиков была значительно слабее военной организации Петрограда.

А главное — в Москве не было такого руководства партийной организацией, какое обеспечивали в Петрограде Ленин и Сталин.

Читать далее...

Впереди других организаций в подготовке штурма шёл Петроградский комитет большевиков.

Письма Ленина о восстании были известны руководящим работникам петроградской организации. Не раз Ильич прямо обращался в Петроградский комитет. Выборгский район, куда в начале октября перебрался Владимир Ильич, размножал письма на машинке. Рабочие читали их группами, переписывали от руки. В партийных низах шла напряжённая мобилизация сил вокруг лозунгов Ленина, призывавшего готовиться к восстанию.

5 октября Петроградский комитет обсуждал письмо Ленина, адресованное большевикам обеих столиц.

Против восстания выступил М. М. Лашевич — впоследствии известный троцкист. Он развил те же доводы, что Каменев и Зиновьев: сил у нас недостаточно; Петроград и Финляндия — не вся Россия; крестьянство за нами не пойдёт, а если пойдёт и согласится дать хлеб, то мы не сумеем его подвезти; страна в области экономической, промышленной и продовольственной идёт к пропасти; власть идёт к нам, но форсировать события нельзя.

Короче, колеблющиеся возлагали все надежды на самотёк: вместо организации восстания — ждать развития событий; вместо быстрой, настойчивой мобилизации всех сил — плыть по течению; вместо руководства революцией — плестись в хвосте.

Лашевич защищал предложение Троцкого об отсрочке восстания до съезда Советов. Доводы, которые скрывал Троцкий, откровенно высказал его сторонник. В этих доиодах особенно ярко вскрылось, как близко сошлись позиции Зиновьева, Каменева и Троцкого. Одна переходила в другую. Сбитые с одной платформы, авторы скрывались за второй.

Петроградский комитет дал резкий отпор противникам восстания.

Читать далее...

Минуло сто лет со дня рождения Герцена. Чествует его вся либеральная Россия, заботливо обходя серьезные вопросы социализма, тщательно скрывая, чем отличался революционер Герцен от либерала. Поминает Герцена и правая печать, облыжно уверяя, что Герцен отрекся под конец жизни от революции. А в заграничных, либеральных и народнических, речах о Герцене царит фраза и фраза.
Рабочая партия должна помянуть Герцена не ради обывательского славословия, а для уяснения своих задач, для уяснения настоящего исторического места писателя, сыгравшего великую роль в подготовке русской революции.

Герцен принадлежал к поколению дворянских, помещичьих революционеров первой половины прошлого века. Дворяне дали России Биронов и Аракчеевых, бесчисленное количество "пьяных офицеров, забияк, картежных игроков, героев ярмарок, псарей, драчунов, секунов, серальников”, да прекраснодушных Маниловых. "И между ними, - писал Герцен, - развились люди 14 декабря, фаланга героев, выкормленных, как Ромул и Рем, молоком дикого зверя... Это какие-то богатыри, кованные из чистой стали с головы до ног, воины-сподвижники, вышедшие сознательно на явную гибель, чтобы разбудить к новой жизни молодое поколение и очистить детей, рожденных в среде палачества и раболепия”.

К числу таких детей принадлежал Герцен. Восстание декабристов разбудило и "очистило” его. В крепостной России 40-х годов XIX века он сумел подняться на такую высоту, что встал в уровень с величайшими мыслителями своего времени. Он усвоил диалектику Гегеля, Он понял, что она представляет из себя "алгебру революции”. Он пошел дальше Гегеля, к материализму, вслед за Фейербахом. Первое из "Писем об изучении природы” - "Эмпирия и идеализм”, - написанное в 1844 году, показывает нам мыслителя, который, даже теперь, головой выше бездны современных естествоиспытателей-эмпириков и тьмы тем нынешних философов, идеалистов и полуидеалистов. Герцен вплотную подошел к диалектическому материализму и остановился перед историческим материализмом.

Эта "остановка” и вызвала духовный крах Герцена после поражения революции 1848 года. Герцен покинул уже Россию и наблюдал эту революцию непосредственно. Он был тогда демократом, революционером, социалистом. Но его "социализм” принадлежал к числу тех бесчисленных в эпоху 48-го года форм и разновидностей буржуазного и мелкобуржуазного социализма, которые были окончательно убиты июньскими днями. В сущности, это был вовсе не социализм, а прекраснодушная фраза, доброе мечтание, в которое облекала свою тогдашнюю революционность буржуазная демократия, а равно невысвободившийся из-под ее влияния пролетариат.

Духовный крах Герцена, его глубокий скептицизм и пессимизм после 1848 года был крахом буржуазных иллюзий в социализме. Духовная драма Герцена была порождением и отражением той всемирно-исторической эпохи, когда революционность буржуазной демократии уже умирала (в Европе), а революционность социалистического пролетариата еще не созрела.

Читать далее...

Вы только отчасти правы, увидав в моей статье рассерженного человека: это эпитет слишком слаб и нежен для выражения того состояния, в какое привело меня чтение вашей книги. Но Вы вовсе не правы, приписавши это вашим, действительно не совсем лестным, отзывам о почитателях вашего таланта. Нет, тут была причина более важная. Оскорбленное чувство самолюбия еще можно перенести, и у меня достало бы ума промолчать об этом предмете, если бы все дело заключалось только в нем. Но нельзя перенести оскорбленного чувства истины, человеческого достоинства. Нельзя умолчать, когда под покровом религии и защитою кнута проповедуют ложь и безнравственность как истину и добродетель.

       ... Я не в состоянии дать Вам ни малейшего понятия о том негодовании, которое возбудила ваша книга во всех благородных сердцах, ни о том вопле дикой радости, который издали, при появления ее, все ваши враги - и литературные (Чичиковы, Ноздревы, Городничие и т. п.) и не литературные, которых имена Вам известны. Вы сами видите хорошо, что от вашей книги отступились даже люди, по-видимому, одного духа с ее духом. Если бы она и была написана вследствие глубоко-искреннего убеждения, и тогда бы она должна была произвести на публику то же впечатление...

       Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов - что Вы делаете?!! Взгляните себе под ноги: ведь Вы стоите над бездною... Что Вы подобное учение опираете на православную церковь - это я еще понимаю: она всегда была опорою кнута и угодницею деспотизма. Но Христа, Христа-то зачем Вы примешали тут?! Что Вы нашли общего между Ним и какою-нибудь, а тем более православною церковью? Он первый возвестил людям учение свободы, равенства и братства и мученичество запечатлел, утвердил истину своего учения. И оно только до тех пор и было спасением людей, пока не организовалось в церковь и не приняло за основание принцип ортодоксии. Церковь же явилась иерархией, стало быть, поборницей неравенства, льстецом власти, врагом и гонительницею братства между людьми, - чем продолжает быть до сих пор.

Читать далее...

Историко-биографический фильм о жизни и творчестве русского литературного критика, публициста, философа-материалиста, революционного демократа Виссариона Григорьевича Белинского (1811-1848)

«Человек всегда был и будет самым любопытным явлением для человека...»

«Жить - значит чувствовать и мыслить, страдать и блаженствовать; всякая другая жизнь – смерть»

«Найти свою дорогу, узнать свое место — в этом все для человека, это для него значит сделаться самим собой»

«Я сказал, что не годится государству быть в руках капиталистов, а теперь прибавлю: горе государству, которое в руках капиталистов, это люди без патриотизма, без всякой возвышенности в чувствах. Для них война или мир значит только возвышение или упадок фондов – далее этого они ничего не видят»

Россия «представляет собою ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми, не имея на это и того оправдания, которым лукаво пользуются американские плантаторы, утверждая, что негр – не человек; страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками: Ваньками, Стешками, Васьками, Палашками; страны, где, наконец, нет не только никаких гарантий для личности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей. Самые живые, современные национальные вопросы в России теперь: уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания, введение по возможности строгого выполнения хотя (бы) тех законов, которые уже есть»

«…Россия видит свое спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиэтизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства собственного достоинства…и законы, сообразные не с учением церкви, а с здравым смыслом и справедливостью…»

Читать далее...

ПОДУМАЙ ОБО ВСЕМ ЭТОМ!

Однажды болгарская девочка-школьница написала Александру Фадееву письмо, в котором спрашивала его о "Молодой гвардии".

Фадеев ответил ей, что он "старался придерживаться жизни". Но дальше он пишет, что "Молодая гвардия" - все же роман, и, как во всяком романе, в нем есть вымысел. И, как во всяком историческом романе на историческую тему, в нем вымысел и история настолько переплетены, что трудно отделить одно от другого.

Эта характеристика очень важна для нас. Тем более важна, что она дана самим автором книги.

"Молодая гвардия" - не обычное литературное произведение.

Это одновременно и роман, написанный рукой мастера, и документальная хроника летописца. Еще не раз будущий историк, обращаясь к годам Великой Отечественной войны, будет перечитывать "Молодую гвардию", находя в ней драгоценные сведения о героических эпизодах Краснодона и неумирающие образы тех, кто отдал свои молодые жизни за родную землю.

"Молодая гвардия" написана для всех возрастов. О ней хочется сказать словами Пушкина, посвященными стихам Жуковского:

... И внемля им, вздохнет о славе младость,

Утешится безмолвная печаль,

И резвая задумается радость.

Читать далее...

Александр Александрович Фадеев.

Молодая гвардия

Роман

ДОРОГОЙ ДРУГ!

 

Пусть эта книга будет твоим верным товарищем.

Герои ее - твои сверстники. Если бы они жили сейчас, они были бы твоими друзьями.

Береги эту книгу, ее написал хороший человек - для тебя.

И все равно, как ты получил ее: в подарок от школы или от родителей, или сам заработал деньги и купил на свою первую получку, - пусть она будет всегда с тобой. Она поможет тебе вырасти настоящим гражданином нашей великой Родины.

 

Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе!
Штыками и картечью проложим путь себе...
Чтоб труд владыкой мира стал
И всех одну семью спаял,
В бой, молодая гвардия рабочих и крестьян!

Песня молодежи

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

 

Глава первая

- Нет, ты только посмотри, Валя, что это за чудо! Прелесть! Точно изваяние... Ведь она не мраморная, не алебастровая, а живая, но какая холодная! И какая тонкая, нежная работа, - человеческие руки никогда бы так не сумели. Смотри, как она покоится на воде, чистая, строгая, равнодушная... А это ее отражение в воде, - даже трудно сказать, какая из них прекрасней, - а краски? Смотри, смотри, ведь она не белая, то есть она белая, но сколько оттенков - желтоватых, розоватых, каких-то небесных, а внутри, с этой влагой, она жемчужная, просто ослепительная, - у людей таких и красок и названий-то нет!..

Так говорила, высунувшись из ивового куста на речку, девушка с черными волнистыми косами, в яркой белой кофточке и с такими прекрасными, раскрывшимися от внезапно хлынувшего из них сильного света, повлажневшими черными глазами, что сама она походила на эту лилию, отразившуюся в темной воде.

- Нашла время любоваться! И чудная ты, Уля, ей-богу! - отвечала ей другая девушка, Валя, вслед за ней высунувшая на речку чуть скуластое и чуть курносенькое, но очень миловидное свежей своей молодостью и добротой лицо. И, не взглянув на лилию, беспокойно поискала взглядом по берегу девушек, от которых они отбились. - Ау!..

- Ay... ay... yy! - отозвались на разные голоса совсем рядом.

- Идите сюда!.. Уля нашла лилию, - сказала Валя, любовно-насмешливо взглянув на подругу.

И в это время снова, как отзвуки дальнего грома, послышались перекаты орудийных выстрелов - оттуда, с северо-запада, из-под Ворошиловграда.

- Опять!

Читать далее...