26 июля 1864 года при сильном северо-восточном ветре мчалась, на всех парах вдоль Северного пролива великолепная яхта. На верхушке ее бизань-мачты развевался английский флаг, а на голубом вымпеле грот-мачты виднелись расшитые золотом, увенчанные герцогской короной инициалы "Э.Г.". Яхта носила название "Дункан". Она принадлежала лорду Эдуарду Гленарвану, одному из шестнадцати шотландских пэров, заседающих в палате лордов, почетному члену известного во всем Соединенном Королевстве Темзинского яхт-клуба.
      На борту "Дункана" находились: Гленарван, его молодая жена леди Элен и двоюродный брат - майор Мак-Наббс.
      Недавно спущенная на воду, яхта заканчивала пробное плавание в нескольких милях от залива Клайда и возвращалась в Глазго.
      На горизонте вырисовывался уже остров Арран, как вдруг вахтенный матрос доложил, что за кормой "Дункана" плывет какая-то огромная рыба. Капитан Джон Манглс немедленно приказал сообщить об этом лорду Эдуарду, и тот в сопровождении майора Мак-Наббса не замедлил подняться на ют [кормовую часть судна].
      - Что это за рыба? - спросил он капитана.
      - Я полагаю, сэр, что это крупная акула, - ответил Джон Манглс.
      - Акула в здешних водах! - недоверчиво воскликнул Гленарван.
      - В этом нет ничего удивительного, - подтвердил капитан, - это рыба-молот - вид акул, встречающийся во всех морях и под всеми широтами. Если я не ошибаюсь, то мы имеем дело с одной из этих подлых тварей. Если разрешите, сэр, и если леди Гленарван доставит удовольствие присутствовать при этой интересной охоте, то мы быстро узнаем, что это за рыба.

1

Хорошо в пятьдесят лет иметь прошлое, не вызывающее желания забыть его. Твое прошлое, отделившееся и живущее независи­мой жизнью, но одновременно с тобой. Хорошо иметь при этом буду­щее, уверенное, хотя и не слишком очерченное, достаточно размытое, чтобы быть будущим, а не повторением прошлого и настоящего. И ви­деть, что кривая в будущее идет пока вверх, растет. И кривая роста растет. И кривая роста кривой роста тоже растет. И так далее - дале­кая экстраполяция, конечно, недопустимое превышение точности, - но загиба не видно, это факт.

Такое редко бывает в науке. В искусстве, в практических обла­стях и в пятьдесят и в семьдесят можно работать не хуже, может быть, и лучше, чем в тридцать. Опыта больше, а дело то же: составлять новые сочетания из тех же элементов, слов, красок, положений. На­копленный опыт подхватывает и несет, сочетаний элементов беско­нечно много, никогда не переделаешь, поэтому всегда открытая пер­спектива. В науке то, что ты уже знаешь, больше не помогает. Опыт может быть полезен, а может - вреден. Ты ничего не знаешь, ты всегда в тупике. И никто не знает, и не знал, и не мог знать. Кроме бога, замыслившего этот мир. Последний термин - для нас и для древних в равной мере - формулировка веры в красоту и смысл среди хаоса. Неколебимой и недоказуемой, как и надлежит быть истинной вере.

Повезло ли ему в жизни? Наверное, надо ответить: да. Только люди со сверхдарованием мало подвержены превратностям судьбы. Его нормальные исходные данные не могут одни объяснить его значе­ние в науке.

Но и не то чтобы сочетание случайных обстоятельств выдвинуло его. Не слепое везение. Нет, у него было дополнительное качество, определившее успех. Качество, тоже само по себе не такое редкое, как не редко и научное дарование. Но у него оказалось одновременно два качества, может быть, надо сказать - несколько, очень гармонич­но сочлененных.

Он обладал умом. В самом бесхитростном смысле слова, не вызы­вающим еще необходимости углубленного анализа этого понятия, ана­лиза, от которого возникает лишь зыбкость. Большинство людей, та­лантливых в науке, тоже обладают умом. Но их ум подчинен дарова­нию, его высшему назначению. Это хорошо, это освобождает от непло­дотворных сомнений, позволяет идти вперед не оглядываясь, не думая о последствиях. Но это и вредит. Это приводит к неоправданной на­стойчивости, то есть упрямству, к потере понимания границ своих и своего направления возможностей, постепенной деформации личности.

Памяти Льва Ландау посвящается этот рассказ

Теоретический семинар

Каждый четверг, ровно в 11 часов утра... Нет, надо начать немного раньше. Еще нет одиннадцати. Но в коридоре уже толкутся теоретики. Прохаживаются, собираются в группы, оживленно обмениваются репликами. Там и здесь вспыхивают споры, возбужденный, увлеченный разговор. Предмет его,— конечно же, физика. Может, тема предстоящего семинара. Может, заинтересовавшая всех статья. Или работа кого-нибудь из присутствующих, ее неожиданный результат. Среди собравшихся мелькает высокая, слегка сутулящаяся фигура Ландау, «шагающего по широкому коридору с кем-либо из своих друзей-учеников и обсуждающего то ли только что появившуюся статью, то ли очередную «непробиваемую» задачу»,— вспоминает один из «друзей-учеников». Но чаще всего Ландау прогуливается с кем-нибудь из докладчиков предстоящего семинара, о чем-то они уславливаются, возможно, устраняют неясности. Словом, он, как художник, наносит последние мазки на полотно.

А кругом не утихает возбужденный гул, и вся атмосфера наполнена ожиданием. Подобное обычно бывает перед премьерой или вернисажем. Здесь такая обстановка перед каждым семинаром. Большинство участников и воспринимало семинар как праздник. Только праздник этот не стоит отождествлять с идиллией или со всеобщим удовольствием. Никакой идиллии не было и в помине. Да и удовольствие доставалось не всем. Шла напряженнейшая умственная работа. Не все ее участники оказывались на высоте. А потому немало было жестких инцидентов. И не видимых миру слез... И все-таки это был праздник.

  Весна совершала свое вторжение на Мерсер-стрит.

    Хозяин дома номер 112, в фуфайке с расстегнутым воротом и в туфлях на босу ногу, отложив листы бумаги с выкладками, сидел у радиоприемника и слушал последние известия. Новости были превосходные: русские вели операции в Бранденбурге, сердце проклятого рейха. Скоро, очень скоро они будут на берегах поросшего кувшинками знакомого озера, что в нескольких автобусных остановках от Потсдама! Прозвучало еще одно знакомое географическое название, и, изумленно приподняв бровь, он услышал, что американская авиация совершила массированный налет на город Ульм, «успешно уничтожив большое число домов и стратегических объектов». Он что-то не припоминал о наличии в Ульме стратегических объектов, разве что только к ним не принадлежал дом владельца мучной лавки на Вокзальной улице, где родился он сам, Альберт Эйнштейн! Диктор перешел к Венгрии. Попытка немцев зацепиться в районе Балатон лопнула. Территория Венгрии скоро будет освобождена совсем. В этой связи он подумал о Сциларде, и, как это часто бывает, через несколько минут телефон донес голос самого Сциларда. Чикагский физик находился в Принстоне и просил позволения срочно зайти. Еще через полчаса они уже беседовали, сидя перед большим окном, из которого виднелись зеленые просторы Нью-Джерси.

    Сцилард был встревожен и делал тщетные попытки скрыть эту тревогу. В его обычно безукоризненном немецком языке шипящие звуки «ш» и «ч» появлялись чаще, чем это было им положено. Он сказал:

    — Рассуждая формально, я не имею права говорить с вами о том, о чем буду говорить.

    Эйнштейн вопросительно посмотрел на гостя.

ПОЧЕМУ СОЦИАЛИЗМ?
(1949)

Стоит ли высказываться о социализме человеку, который не является специалистом в экономических и социальных вопросах? По ряду причин думаю, что да.

Давайте сначала рассмотрим этот вопрос с точки зрения научного знания. Может показаться, что между астрономией и экономикой нет существенных методологических различий. И в той и в другой ученые стараются открыть общие законы для определенной группы явлений, чтобы как можно яснее понять связь между ними. Но на самом деле методологические различия существуют. Открытие общих законов в области экономики затруднено тем обстоятельством, что наблюдаемые экономические явления подвержены воздействию многих факторов. И оценить каждый из них в отдельности крайне трудно.

К тому же, хорошо известно, что опыт, накопленный с начала так называемого цивилизованного периода человеческой истории, был в значительной мере ограничен и подвержен влиянию причин по своей природе неэкономических. Например, большинство великих государств обязаны своим появлением завоеванию. Народы-завоеватели делали себя юридически и экономически правящим классом завоеванной страны. Они присваивали себе монопольное право на владение землей и выбирали жрецов только из своих рядов. Эти жрецы, в руках которых был контроль над образованием, сделали классовое разделение общества постоянным и создали систему ценностей, которой люди стали руководствоваться в своем общественном поведении, по большей части бессознательно.

Эта историческая традиция остается в силе. Нигде мы не преодолели того, что Торстен Веблен называл "хищнической фазой” человеческого развития. Существующие экономические факты принадлежат к ней, и законы, которые мы можем вывести из этих фактов, неприложимы к другим фазам. А так как цель социализма и состоит именно в том, чтобы преодолеть хищническую фазу человеческого развития ради более высокой, экономическая наука в ее настоящем виде не способна прояснить черты социалистического общества будущего.

3) Исторический материализм.

Остается выяснить вопрос: что следует понимать с точки зрения исторического материализма под “условиями материальной жизни общества”, которые определяют в конечном счете физиономию общества, его идеи, взгляды, политические учреждения и т.д. 

В самом деле, – что это за “условия материальной жизни общества”, каковы их отличительные черты?

Несомненно, что в понятие “условия материальной жизни общества” входит, прежде всего, окружающая общество природа, географическая среда, которая является одним из необходимых и постоянных условий материальной жизни общества и, конечно, влияет на развитие общества. Какова роль географической среды в развитии общества? Не является ли географическая среда той главной силой, которая определяет физиономию общества, характер общественного строя людей, переход от одного строя к другому?

2) Марксистский философский материализм характеризуется следующими основными чертами:

а) В противоположность идеализму, который считает мир воплощением “абсолютной идеи”, “мирового духа”, “сознания”, – философский материализм Маркса исходит из того, что мир по природе своей материален, что многообразные явления в мире представляют различные виды движущейся материи, что взаимная связь и взаимная обусловленность явлений, устанавливаемые диалектическим методом, представляют закономерности развития движущейся материи, что мир развивается по законам движения материи и не нуждается ни в каком “мировом духе”.

“Материалистическое мировоззрение, говорит Энгельс, означает просто понимание природы такой, какова она есть, без всяких посторонних прибавлений (К. Маркс и Ф. Энгельс, т. XIV, стр. 651).

Касаясь материалистического взгляда древнего философа – Гераклита, по которому “мир, единый из всего, не создан никем из богов и никем из людей, а был, есть и будет вечно живым огнем, закономерно воспламеняющимся и закономерно угасающим”,– Ленин говорит: “Очень хорошее изложение начал диалектического материализма” (Ленин, “Философские тетради”, стр. 318).

б) В противоположность идеализму, утверждающему, что реально существует лишь наше сознание, что материальный мир, бытие, природа существует лишь в нашем сознании, а наших ощущениях, представлениях, понятиях, – марксистский философский материализм исходит из того, что материя, природа, бытие представляет объективную реальность, существующую вне и независимо от сознания, что материя первична, так как она является источником ощущений, представлений, сознания, а сознание вторично, производно, так как оно является отображением материи, отображением бытия, что мышление есть продукт материи, достигшей в своем развитии высокой степени совершенства, а именно – продукт мозга, а мозг – орган мышления, что нельзя поэтому отделять мышление от материи, не желая впасть в грубую ошибку.

О диалектическом и историческом материализме

Диалектический материализм есть мировоззрение марксистско-ленинской партии. Оно называется диалектическим материализмом потому, что его подход к явлениям природы, его метод изучения явлений природы, его метод познания этих явлении является диалектическим, а его истолкование явлений природы, его понимание явлении природы, его теория – материалистической.

Исторический материализм есть распространение положении диалектического материализма на изучение общественной жизни, применение положений диалектического материализма к явлениям жизни общества, к изучению общества, к изучению истории общества.

Характеризуя свой диалектический метод, Маркс и Энгельс ссылаются обычно на Гегеля, как на философа, сформулировавшего основные черты диалектики. Это, однако, не означает, что диалектика Маркса и Энгельса тождественна диалектике Гегеля. На самом деле Маркс и Энгельс взяли из диалектики Гегеля лишь ее “рациональное зерно”, отбросив гегелевскую идеалистическую шелуху и развив диалектику дальше, с тем, чтобы придать ей современный научный вид.

“Мой диалектический метод, говорит Маркс, в основе своей не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он под названием идеи превращает даже в самостоятельный субъект, есть демиург (творец) действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. Для меня, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней” (К. Маркс, Послесловие ко второму немецкому изданию 1-го тома “Капитала”).

Первая крупная научная работа Менделеева была посвящена большой естественно-научной проблеме - изоморфизма. В написанном в 1856 г. труде «Удельные объемы», он показал себя приверженцем прогрессивной атомно-молекулярной теории. Тогда же Менделеев получил место преподавателя в Петербургском университете, в котором занимался научной и педагогической деятельностью 30 лет.

Менделеевым написан первый русский учебник по органической химии, за который он был удостоен Демидовской премии Академии наук.

В 1863 г. появились его первые работы по нефти, и вскоре Д.И. Менделеев становится ведущим в России специалистом по нефтепромышленности и химии нефти. По его инициативе в России была введена система нефтепроводов. Ученый вывел Россию из нефтяного кризиса, разразившегося вначале 1870-х гг. и, благодаря мерам, рекомендованным Менделеевым, Россия стала лидером в производстве нефтепродуктов.

В 1864 г. Д.И. Менделеев защитил докторскую диссертацию «О соединении спирта с водою», в которой содержалась основное учение химика о растворах. В связи с покупкой под Клином имения Боблово Менделеев занялся агрохимией в сельском хозяйстве. Он выработал программу опытного сельскохозяйственного исследования России и явился организатором физико-химического исследования почв.

В период 1868 по 1871 гг. ученый занимался написания классического труда -«Основы химии», который неоднократно переиздавался почти на все европейские языки. 17 февраля (март 1) 1869 г. - дата вошедшая в историю научной деятельности ученого и в историю мировой науки как день открытия периодического закона химических элементов. В 1870- гг. Д.И. Менделеев занимается проблемой сжимания и термического расширения газов. Интересуясь проблемами техники воздухоплавания и метеорологии, летом 1887 г. ученый совершил полет на воздушном шаре.

В книге рассказывается об открытиях древних народов, о роли античных географов в истории географических открытий. Читатель познакомится с древнейшими цивилизациями Ближнего Востока, с походами римлян в Западную Европу, Азию и Африку, с первооткрывателями и исследователями Атлантики. Большой интерес представляет материал об открытии русскими Восточной и Северной Европы, о первых походах в Западную Сибирь.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Географическая карта в ее многообразных видах — от карты полушарий до карт отдельных материков, стран, небольших территорий, издавна служит людям незаменимым справочником, обогащает знаниями, сопутствует в дороге, помогает во множестве различных работ. Вместе с тем карта Земли — один из самых замечательных памятников истории науки и культуры, она как бы аккумулирует многовековой путь познания человечеством поверхности нашей планеты.

Географическая карта напоминает нам о трудах и подвигах многих и многих мореплавателей и путешественников, людей разных стран и эпох, знаменитых и безымянных исследователей. Напоминает она и о том, что история открытий новых земель и морей прочно связана с социально-экономической историей общества, обусловлена ею, сопровождалась в истории классовых докапиталистических обществ и в особенности в условиях капитализма завоеваниями, порабощением народов, возникновением колониальных держав и их соперничеством.

Географические названия на карте вызывают порой в памяти страницы истории открытий. С чувством гордости за свершения наших предков мы находим на карте имена русских землепроходцев, участников Великой Северной экспедиции, первооткрывателей Антарктиды; во многих географических названиях отражена история исследований и открытий советского времени.

Не приходится пояснять, насколько велико образовательное и воспитательное значение истории открытий, благодаря которым формировалась физическая карта Земли. В историко-научном аспекте создание этой карты — наиболее значительное достижение географической науки прошлого.

География зародилась и долгое время развивалась как наука, занимающаяся описанием Земли. Еще в древности обозначились в ней землеведческое и страноведческое направления. А важнейшим ее делом на протяжении веков оставалось создание и уточнение карты, связанное с дальними морскими и сухопутными путешествиями. Не случайно смысл понятия «географическое открытие» сводился к обнаружению географического объекта, не нанесенного еще на карту. Такая трактовка этого понятия стала традиционной.